Стресс-тестирование в условиях кризиса
Авторы публикации
Трофимов Данил Владимирович
Заместитель руководителя Департамента интегрированного управления рисками, начальник управления консолидированного анализа рисков, вице-президент Банк ВТБ
Адитярова Наргиз Ринадовна
к. э. н., научный консультант журнала «Корпоративная финансовая отчетность. Международные стандарты»
Данил, спасибо, что нашли время для обсуждения темы. ВТБ — важный игрок на финансовом рынке, и, безусловно, интересно узнать, что такое для вас стресс-тестирование, насколько активно вы пользуетесь этим инструментом.
За первую половину 2020 года для актуализации внутренних прогнозов влияния пандемии на выполнение бизнес-плана, банковские нормативы, внутренние показатели достаточности капитала, в целом риск-аппетита банка во всех возможных направлениях: корпоративные и розничные клиенты, дочерние компании, отраслевая принадлежность и т. д. — ВТБ провел около 20 стресс-тестов по сценариям Банка России и по внутрибанковским сценариям. При этом нас интересовали ответы на вопросы «Что будет дальше?» и «Может ли быть еще хуже?». Как это ни забавно может прозвучать, игра с цифрами в рамках этих стресс-тестов позволила нам самим существенно уточнить понятие и цели стресс-тестирования: при этом важны не столько процесс и даже результат, сколько понимание происходящего.
То есть вы скорректировали определение ЦБ, что «в общем смысле стресс-тестирование подразумевает исследование изменений свойств системы или объекта в нестандартных (стрессовых) условиях. В приложении к финансовой организации или институту стресс-тест — это испытание на прочность ее финансового положения в условиях „серьезного, но вместе с тем вероятного шока“»?
Мы пришли к определению стресс-тестирования от противного, то есть установили, чем оно точно не является.
1. Стресс-тестирование — не расчетная задача: попытка максимизировать точность и полноту отчета не имеет самостоятельной ценности. Это не задача из разряда «Давайте посчитаем, потом нарисуем какой-то отчет — это и будет самым важным результатом». На самом деле в технологическом плане это задача очень индивидуальная, и зачастую точность тестирования гораздо менее важна, чем его смысл.
2. Стресс-тестирование — не промышленная задача: вводные меняются быстрее, чем происходит доработка промышленной системы. Как и многие участники рынка, мы часто слышим о готовых «коробочных» решениях, способных удовлетворить все потребности в стресс-тестировании нажатием одной кнопки, о профессиональных консультантах, готовых провести для банка стресс-тестирование. Но на самом деле это вопрос обычно больше исследовательский: важно понять, что считать, и выявить суть часто сложнее, чем сделать расчеты.
Безусловно, технологическая поддержка стресс-тестирования важна. При этом на первый план выходят качество расчетов и модельные риски. Если нет инструментария, должного технического обеспечения, если аналитические службы не имеют соответствующих технологий, учесть, просчитать множество сценариев слишком трудно и часто просто невозможно. При этом идея о том, что существует какой-то готовый инструмент, продукт, который решит все ваши задачи по стресс-тестированию, — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Скорее всего, потребуются внутренние исследования и разработка достаточно гибкой, открытой системы, которая позволит объединить знания разных экспертов и аналитических подразделений.
3. Стресс-тестирование — не стационарная задача. Подходы к оценке стрессовых убытков зависят от применяемого сценария и слабо используются повторно. По сути, каждый раз возникают дополнительные факторы, которые надо учесть, и зачастую под каждый сценарий данные и панель показателей (фактический портфель, прогноз, KPI, на которые мы смотрим, и т. п.) собираются с нуля. Пытаться сделать это раз и применять всегда — работа пустая, такое желание приведет только к повышению трудоемкости и стоимости поиска решения задачи, но не обеспечит сопоставимую эффективность процесса.
4. Стресс-тестирование — не самостоятельная задача. Качество стресс-теста напрямую зависит от квалификации и предсказательных способностей аналитика. Однако стресс-тестирование — это не вопрос правильного выбора эксперта, когда с задачей может справиться один из десяти. Это больше вопрос коммуникации, его решение не зависит и не должно зависеть от компетенции одного человека. Чем больше участников, независимых аналитиков, структурных подразделений из разных сфер бизнеса вовлечено в проработку гипотез, тем богаче итоговый результат.
5. Стресс-тестирование — не задача поиска единственного правильного решения. Такого решения не существует, и наличие n-мерной области вариантов не помогает. Стресс-тест, как правило, не дает ответы на вопрос, не помогает найти какой-то конкретный индикатор, от которого все зависит. Его задача — показать взаимодействие факторов, логику мутации баланса, изменения финансовых показателей в результате воздействия рисков.
6. Стресс-тестирование — не задача моделирования. Сложные математические модели дают результат, который невозможно проверить. Существует мнение, что задача стресс-тестирования лежит в области математики: надо просто разработать правильную финансово-эконометрическую модель, протестировать ее на статистических данных, загнать туда временные ряды, запустить регрессию, и все будет хорошо, потому что это научно и позволяет получить какой-нибудь красивый R-квадрат. Конечно же, такой подход не работает, он позволяет лишь очень ограниченно предсказывать будущие стрессы, и в целом модели за рамками области разработки могут дать любой результат с зашкаливающим уровнем модельного риска. Слепая вера в математику не красит подход, да и не придает ему дополнительного смысла.
Мы пришли к выводу, что задача стресс-тестирования — обеспечить готовность не к какому-то конкретному сценарию, а в целом к изменениям, и именно такой подход стараемся превратить в часть банковской риск-культуры. Это, по сути, построение тренажера, на котором можно пощупать механику влияния факторов риска на финансовые показатели, почувствовать логику, а не просчитать ее математически, подготовить себя к потенциальному воздействию внешних факторов, получить конкретные решения и инструменты реагирования, которые можно использовать в различных ситуациях.
Так, при скачках валютных курсов необходимо иметь наготове инструменты хеджирования, возможность оперативно заключить соответствующие соглашения для минимизации рисков и потерь, заранее понимать, какие сегменты в кредитном портфеле просядут и где начнут утекать пассивы. Инструментов для управления кредитным портфелем в этом смысле меньше, но понимание, какие клиенты пострадают в первую очередь при том или ином развитии ситуации, поможет заранее проработать пути минимизации рисков и потерь, например через пересмотр условий сделок.
Таким образом, стресс-тестирование — это некий инструмент геймификации, задача которого — попытаться подсказать банку, какие еще меры и комбинации инструментов он мог бы применить для улучшения ситуации.
Сегодня мировая экономика находится в несколько нетипичном кризисе, связанном с неопределенностью относительно пандемической ситуации. По сути, реализуется экстремальное явление, которое вряд ли кто-либо мог спрогнозировать. Правительства предлагают разные подходы относительно выхода из кризиса, существуют разные прогнозы о сроках его окончания. Что в этой ситуации может привнести стресс-тестирование в деятельность организации?
В классической парадигме построение моделей стресс-тестирования предполагает нахождение организации в стабильной ситуации. Цель стресс-тестирования — понять уровень ее устойчивости к внешним шокам, определить, какие факторы и каким образом повлияют на ее финансовые коэффициенты, а какие — могут быть фатальными.
Рассуждать об этом по итогам 2020 года, конечно, несколько анекдотично: с одной стороны, реализовались вполне стрессовые факторы, с другой — правительства всех стран оказали экономике достаточно серьезные меры поддержки, в частности в России правительство и Центральный банк действовали очень слаженно и своевременно, и, как следствие, основной пик кризиса был сглажен, и сейчас видны далеко не все его макроэкономические последствия.
Ситуация привела к сближению рисковиков с финансистами, так как в условиях кризиса стресс-тестирование становится, по сути, сценарным анализом. Сейчас необходимо занять взвешенную позицию относительно сценария выхода из кризиса. Не следует использовать в качестве базового сценария оптимистические предпосылки, нужно скорректировать дивидендную политику и обосновать перед акционерами необходимость создания подушки капитала. С практической точки зрения интересно, но совершенно бесполезно проводить стресс-тестирование какого-то апокалиптического сценария: «Что, если все станет хуже, чем сейчас?» Ценность стресс-тестов для текущего момента состоит в том, чтобы посмотреть, что будет после прекращения господдержки и начала вызревания замороженных проблем, оценить, как банку стоит реагировать, предусмотреть инструменты, обеспечивающие минимальную волатильность финансовых показателей с учетом планов развития. Необходимо оценить влияние мер поддержки и подготовиться к их отмене, составить помесячный план стабилизации финансовых показателей и учесть это при коммуникации с рынком.
С учетом существования разных сценариев восстановления экономики, неопределенности относительно следующих волн пандемии необходимо актуализировать прогнозные интервалы ключевых показателей на 2020–2021 годы, пересмотреть сценарии и протестировать более ранние прогнозы. Это будет полезно как для выстраивания внутренних процессов, так и для взаимодействия с внешними контрагентами, инвесторами, акционерами. В публичных раскрытиях предоставление такого факторного анализа и более достоверных интервалов финансовых показателей с различными сценариями позволит выстроить с контрагентами адекватный, прозрачный диалог.
Однако публичное раскрытие информации о результатах стресс-тестирования и подходах к нему нецелесообразно. Эти данные должны использоваться только внутри организации, для построения финансовых моделей. В зависимости от вводных данных и предположений, сделанных при стресс-тесте, результаты и их интерпретация могут быть совершенно разными. Примеры европейской практики раскрытия данных сквозного регулятивного стресс-тестирования, когда отдельные банки показывали не очень хорошие результаты в выбранных регулятором сценариях, позволяют говорить о негативном влиянии включения подобной информации во внешнюю отчетность.
Как вы оцениваете применимость для банков результатов стресс-тестирования по сценариям Центрального банка РФ?
Банк России сейчас проводит мероприятия по bottom-up и top-down стресс-тестированию крупных банков по своим сценариям, но это все-таки больше связано с решением регуляторных задач, оценкой угроз для системной устойчивости банковского сектора, возможностью ответить на вопросы Банка России, касающиеся дальнейших мер поддержки: когда их можно прекращать и каким образом это скажется на устойчивости финансовой системы в целом.
Эти результаты в меньшей степени применимы к внутренним сценариям банка, хотя, безусловно, очень ценны. Но для самих банков, помимо стрессоустойчивости, необходимо показывать и положительную динамику бизнеса, поэтому при стресс-тестировании проверяются иные внутренние сценарии.
Для оценки инструментов фондового рынка применяется фундаментальный анализ, основанный на математике и показывающий нам стоимость акций исходя из показателей отчетности. Но при этом на стоимость ценных бумаг существенно влияют такие факторы, как ожидания рынка, политическая ситуация, поведение инвесторов и т. п., и подчас это влияние гораздо значительнее, чем реальные показатели деятельности компании и стоимость ее имущества. Если сравнить подходы к стресс-тестированию с оценкой активов на фондовом рынке, насколько в рамках стресс-тестирования работают инструменты, не связанные с математическим прогнозированием, и применяете ли вы экспертное мнение?
Я считаю, что диапазон применения статистических методов при стресс-тестировании достаточно узок. Они действительно применимы при оценке рыночных рисков по каким-то торговым инструментам с понятными и наблюдаемыми котировками и, возможно, каким-то розничным портфелям, где в целом достаточно много статистики о поведении клиентов. Но в универсальном банке с его разнообразием корпоративных клиентов и пассивных продуктов применять статистические методы довольно сложно. Гораздо большую ценность при этом имеют экспертная гипотеза и финансовое моделирование. Важно не потерять ничье аналитическое мнение, учесть его и показать весь диапазон возможных вариантов.
Не столь важно, полагаю, пытаться найти некую истину и описать единый механизм реагирования клиентов, допустим, на снижение ключевой ставки, с которым согласились бы все эксперты банка. Гораздо важнее собрать эти экспертные мнения, консолидировать и проанализировать возникшие гипотезы, не пытаясь найти единственно правильную, посмотреть на всю палитру сценариев и зависимость от них финансовых показателей.
Однако важным ограничением экспертного подхода является сложность определения вероятности разработанных экспертами сценариев. Действительно, финансовые аналитики могут успешно просчитать последовательность эффектов и влияния определенных макроэкономических установок в каком-то одном сценарии, то есть ответить на вопрос «Что будет, если...». Но оценить вероятность реализации данного сценария, сказать, чему она равна — 1, 5 или 10 процентам, эксперт не может. И это дополнительный аргумент в пользу нерасчетного характера задачи стресс-тестирования: важно изучать отдельно каждый сценарий, а не рассчитать средневзвешенный результат.
В таких условиях ценным является определение для каждого сценария списка параметров (макроэкономических или существующих внутри организации) и их контрольных уровней, при превышении которых реализация определенного сценария оценивается как гораздо более вероятная. Или, другими словами, спросить аналитиков: «При каких условиях вы скажете: „Ну вот, началось“?» — и начать мониторить эти индикаторы. Кстати, такая концепция заложена в правила разработки банками планов восстановления финансовой устойчивости согласно требованиям Банка России.
Как вы полагаете, на какой период целесообразно делать анализ развития и стресс-тесты в текущей ситуации, какой временной интервал актуально рассматривать?
Я бы сказал, справедливости ради, что даже вариант до конца 2021 года, хотя, казалось бы, до него рукой подать, и то не просматривается с кристальной ясностью. Нет четкого понимания, сколько продлится пандемия, будет ли она усиливаться или сойдет на нет, как она повлияет на покупательскую способность и финансовое положение наших клиентов. Тот факт, что Банк России решил продлить ряд мер поддержки до 2021 года, с одной стороны, позитивная новость для отрасли, но с другой — она свидетельствует о сохранении риска ухудшения ситуации даже на 2021 год.
На мой взгляд, 2020–2021 годы — период применения сценарного анализа. Какого-то единого консенсус-прогноза на рынке не существует, и долгосрочное прогнозирование я бы посчитал сейчас довольно бесполезным.
Вопросы стратегического планирования выйдут на первый план после фиксации результатов 2021 года, когда можно будет сказать, что все эффекты 2020 года уже капитализированы, в 2022–2023 годах можно будет говорить об очищенных от влияния экономических циклов задачах, заново изучать вопросы развития и тенденции.
Беседовала Наргиз Адитярова